2012 - 3 место - Борис Ваулин: "Блуждание в темной ночи"

Подробности

Категория: Конкурс работ о правах человека

Создано 13.12.2012 13:59

Декабрь 13, 2012

Просмотров: 7616

Блуждание в тёмной ночи

Борис Ваулин

С каждым годом следователи отправляют в архивы сотни нераскрытых уголовных дел. Что это – непрофессионализм или непреодолимые обстоятельства?

По официальным данным, в 2010 году в Воронежской области было зарегистрировано 238 убийств, в прошлом – 266. Раскрываемость преступлений составила, соответственно, 86 и 87 процентов. Безусловно, раскрыть смертельное ЧП непросто, ведь многие убийцы пытаются не оставлять следов и всячески их запутать. Мы должны быть благодарны людям в погонах за их нелегкую работу, за то, что большинство убийц всё же предстают перед судом. Однако и в прошлом, и позапрошлом годах 34 смертельных происшествия так и остались, говоря языком самих следователей, «глухарями». Значит, родственники погибших до сих пор не могут найти себе места от горя, а бандиты похваляются, что «у ментов кишка тонка», чтобы надеть на них наручники.

Все ли, кто стоит на страже закона, осознают это? Для всех ли торжество справедливости – главный смысл жизни? Увы, оказывается, не для всех. Вот один случай.

Для сельских жителей майские дни – время горячее. Многие всё свободное время проводят на огородах: сажают овощи, обрабатывают ягодные кустарники, участки с земляникой. Нина Васильевна Абанина, жительница поселка Верхнеозерский Таловского района Воронежской области, 8 мая 2010 года возвращалась с огорода домой уже в девятом часу вечера. Недалеко от дома увидела идущего навстречу Андрея. Сын сказал, что сходит к приятелю и через несколько минут вернётся домой.

Через несколько минут он действительно вернулся, причем не один, а с жителем поселка Алексеем Скляровым. Нина Васильевна сразу заметила, что сосед чем-то возбужден, говорил громко, нервно, вызвал во двор её мужа Владимира Алексеевича. Тот вышел, и сосед попросил завести машину и довести его до автобусной остановки. Объяснил, что из райцентра приезжали какие-то парни, избили его брата Василия: вот он и хочет «разобраться» с ними.

Абанин-старший ехать на «разборки» не захотел, посоветовал сообщить о происшествии в милицию. Скляров с досадой махнул рукой и ушел.

Андрей сказал родителям, что сходит к одному из своих знакомых и «через пару часиков» вернётся. Однако не вернулся ни через два, ни через три часа, ни на следующее утро.

Ночью мать проснулась от давящей боли в сердце. Встала, вышла из дома, из ночной тиши до неё долетали какие-то неясные голоса. Открыла калитку, пошла по направлению к соседским усадьбам и зданию старого клуба, где часто собиралась молодежь. В притихшей ночи никого не было, лишь изредка лаяли собаки. Нина Васильевна то заходила во двор, то вновь возвращалась на дорогу. Тревога всё сильнее охватывала женщину.

День 65-летия Победы стал для неё черным днем. Ни утром, ни ближе к полудню сын не появился. Мать стучалась в дома соседей, расспрашивала их. Одни говорили, что не видели Андрея давно, другие отводили глаза в сторону и высказывали простецкие предположения, что, видимо, её сын уже где-то весело отмечает праздник. Нина Васильевна удивлялась таким высказываниям, поскольку в присутствии родителей сын никогда спиртным не увлекался, да и соседи прежде не жаловались на парня.

Около шести вечера домой к Абаниным пришел участковый, майор милиции Александр Гриднев и сказал, что Андрея нашли мёртвым в подвале возле заброшенного дома. У матери подкосились ноги, и она едва не рухнула на пол: «Сыночка, за что же тебя убили?»

То, что он убит, она поняла сразу. Хотя у милиции, начавшей расследование, оказалась другая, более спокойная и обыденно-житейская, версия. Молодой человек крепко, мол, выпил в гостях у друга, пошел домой, заблудился во тьме, случайно открыл дверь в глубокий подвал и упал с высоты двух метров на каменный пол. Здесь через несколько минут и умер от травм головы, не совместимых с жизнью. Конечно, 24-летнего парня жалко, но история, к несчастью, обычная для нашей жизни, и никто, кроме него самого, в этой малодостойной, смерти не виновен.

Версия была удобной, никого не напрягала, никаким «глухарём» не грозила, поэтому милиция и начала её активно отрабатывать.

Родители ни одному слову людей в погонах не поверили.

Если допустить, что всё так и было, тогда почему в том месте, где обнаружили тело, не оказалось крови, хотя толстовка, рубашка, брюки были пропитаны ею. Даже обувь - в крови, но на кроссовках-то она как могла оказаться?

Автор этих строк приезжал на печальное место. Свидетельствую, что даже выпивший человек, оступившийся в темноте, не мог бы сразу попасть в это подземелье. Для этого надо осознанно наклониться и войти в проем каменной кладки. Конечно, по девяти или десяти выщербленным ступенькам выпивший человек мог бы сорваться в подвал и сломать при этом руку, переломить шейку бедра, исцарапать физиономию, но полтора десятка страшных травм головного мозга, не совместимых с жизнью, получить практически невозможно.

От подвала до двора семьи Абаниных можно пройти сквозь заросли, по извилистой тропинке между огородами, расстояние здесь – метров 50-60. Место вовсе не радостное, поэтому Андрей, по словам родителей, никогда не ходил по буеракам, тем более он не пошел бы по ухабам ночью. Он не имел привычки блуждать ночной порой по закоулкам. Его обычным маршрутом была широкая тропинка через парк, мимо старого клуба, где в укромном местечке постоянно «тусовалась» и распивала палёную водку местная молодежь.

Родители были уверены, что их сына убили либо здесь, либо в другом месте, а потом принесли к подвалу и сбросили туда. Но кто из односельчан мог лишить жизни этого доброжелательного и спокойного парня, или это оказались «гости» из райцентра, заехавшие в поселок накануне праздника?

В замкнутом сельском сообществе непонятная смерть человека - событие чрезвычайное. В советские времена на место любого преступления сразу же бросались все силы. Райотделы поднимались по тревоге. Сначала кинологи с ищейками пытались отыскать возможный след, когда тело находили, оперативно исследовались вещественные доказательства, проводились массовые опросы населения, привлекались агентурные данные, все подозреваемые доставлялись в отдел милиции и начинались их перекрёстные допросы. Искались малейшие зацепки в совершённом кровавом деянии. Самые опытные следователи шли по «горячим следам». Работали день и ночь, и, как правило, подозреваемые довольно быстро превращались в обвиняемых. Сыщики и прокурорские следователи считали делом чести взять преступников в кратчайшие сроки и тем самым доказать свой профессионализм.

Сегодня, увы, время иное, и у российских полицейских другие методы работы.

Первый рапорт на имя начальника ОВД Таловского района Н.И.Карпова поступил в дежурную часть райотдела милиции в 18 часов 9 мая 2010 года: «В подвале заброшенного дома обнаружен труп Абанина Андрея Владимировича без видимых следов насильственной смерти». Кем обнаружен, когда, при каких обстоятельствах - об этом ни слова.

12 мая участковый уполномоченный А.И.Гриднев сообщает своему начальству, что «причинно-следственную связь смерти Абанина установить не представилось возможным…» Как он пытался установить эту связь, майор милиции не сообщает.

В тот же день рапорт, протокол осмотра места происшествия и фотоиллюстрации с места события отправляются в Ррокуратуру Таловского района. Отсюда пакет с документами переправляется в Бобровский следственный отдел Следственного управления Воронежской области. Из отдела документы отправляются… обратно в Таловую следователю П.Н.Грачеву.

А 21 мая юрист 3-го класса сообщает своему начальнику юристу 1-го класса А.Н.Белоусу о том, что в «трехсуточный срок установить и опросить лиц, у которых находился Абанин, не представилось возможным», и просит «продлить срок процессуальной проверки до 10 суток». То есть, за прошедшие после обнаружения погибшего парня 11 дней фактически ничего не было сделано.

Впрочем, и потом на протяжении всего следствия Павел Грачев будет демонстрировать рекорды тягомотной работы. 31 мая 2010 года он дает поручение начальнику ОВД по Таловскому району Николаю Карпову: «…провести комплекс оперативно-розыскных мероприятий, направленных на проверку версии о возможной причастности к смерти Абанина А.В. третьих лиц».

Разве думающий сыщик-профессионал не должен был поставить перед своими помощниками четкую задачу: куда им пойти, с кем встретиться, что узнать? Но это методы работы думающих сыщиков, у нас же, как в детской сказке: пойди туда, не знаю, куда. Даже обычный любитель детективов поймёт, что за 22 дня любые следы не только «остынут», но и надежно укроются теми, кто в этом заинтересован. Впрочем, при «профессионализме» таловских «Шерлок Холмсов» и укрывать-то ничего не надо.

В рапорте дежурного по ОВД Смирнова А.П. значилось, например: «…в подвале обнаружен труп Абанина А.В. без видимых следов насильственной смерти». Всё тело парня оказалось в крови, а этот «экстрасенс в погонах» каким-то образом определил, что насилия не было. Прямо Эркюль Пуаро таловской закваски.

Полиция с самого начала упорно отрабатывала версию о том, будто погибший был пьян, упал в подвал глубиной два метра и разбился. Даже потом, когда экспертиза не обнаружила в крови Андрея алкоголь, следователь Грачев не хотел отступать. В интервью корреспондентке «Комсомольской правды» он высказывает поистине фантастические доводы: «Иногда случается, что при наличии косвенных признаков алкогольного опьянения экспертиза, тем не менее, не обнаруживает спирта в крови. Но от тела исходил сильный запах алкоголя».

Читаешь эти «игры воображения» – и думаешь: кто же на реальные вопросы отвечать будет, если погибший упал в подвал и «убился», почему труп обнаружен на площадке у входа, кто поднял его и вынес из подвала, кто обнаружил труп, в какое время, почему на двери с внутренней стороны следы крови? Ни на один вопрос у следователя ответа не нашлось.

Казалось бы, сыщик-профессионал в первую очередь должен встретиться с близкими людьми погибшего: какие у них версии, кого они могут подозревать? Толковые следователи оперативно, днем и ночью, у возможно большего числа людей будут узнавать мельчайшие подробности, которые позволят «зацепиться» и раскручивать одну из версий. Словно золотоискатели, они из тонны породы способны «выцарапать» золотую крупинку. А наши сыщики на что способны?

Мать погибшего - Нину Васильевну Абанину следователь Грачев вызывает на беседу 26 мая, отца – Владимира Алексеевича лишь 23 июля (!). И то после того, как несчастные родители сами неоднократно просили о встрече. В письме в редакцию Абанин написал: «Грачев категорически не хотел с нами встречаться... Он выгонял нас, убитых горем родителей, из своего кабинета».

Признаться, я не поверил строкам из письма, посчитал их эмоциональным перебором и пришел в кабинет к следователю. Зря пришел: он и с журналистом не захотел разговаривать. Тоскливо смотрел в окно и заявлял, что при включенном диктофоне не скажет ни слова. И – не сказал.

Упорству человека в погонах можно только изумляться.

Родители называют фамилии жителей поселка, называют приметы приезжих, которые накануне праздника были замечены в поселке. Разыскивать их никто и не поторопился. По мнению Нины и Владимира Абаниных, убивали сына возле здания старого клуба, и там на стволах деревьев и газопроводной трубе обнаружены следы крови. Их бы немедленно взять на анализ. Взяли же только через 17 дней после ЧП. Ответ лаборатории: «Установить видовую принадлежность крови не представилось возможным из-за малого её количества».

Иного и быть не могло, потому что, по данным метеослужбы, практически все дни в районе шли «кратковременные и умеренные дожди с грозами».

Судебно-медицинское исследование трупа Андрея Абанина проводил в Аннинской ЦРБ судебно-медицинский эксперт В.В.Максён. Патологоанатом назвал более десятка повреждений головного мозга, которые «повлекли за собой опасный для жизни вред здоровью, а в данном конкретном случае – привели к наступлению смерти». Еще столько же повреждений квалифицировались бы при жизни «как не повлекшие за собой вреда здоровью».

Объяснения эксперта изумляют своей «логикой»: «…телесные повреждения погибшего могли быть причинены при ступенчатом падении, то есть при падении со свода данного подвального помещения на его ступени… он мог жить промежуток времени, исчисляемый несколькими десятками минут, и нельзя исключить возможность совершения им в это время активных целенаправленных действий… Он мог сидеть, лежать, вставать, ходить, и вследствие этого на одежде, в том числе на задней поверхности свитера, на подошвенной и иных частях кроссовок, а также на двери подвального помещения, площадке его пола могли оставаться участки наложения крови из имеющихся телесных повреждений».

То есть, эксперт постарался убедить следователя, что пострадавший, у которого от падения с двухметровой высоты оказался размозжён мозг, «несколько десятков минут» мог спокойно гулять по подвалу и лишь потом упал замертво. На вопрос, зачем он гулял по подвалу, а не вышел на улицу, ответить никто не может. Конечно, мы с вами, читатель, можем не верить в подобные фантасмагорические домыслы, но следователь Грачёв поверил и 17 июня 2010 года вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

Прошел месяц, и 14 июля руководитель Бобровского следственного отдела отменил постановление как незаконное и необоснованное и предложил организовать дополнительную проверку. Полицейские не возражали и стали брать показания у жителей села Верхнеозерского. Все свидетельства состоят из нескольких строк и будто под копирку утверждают, что Андрея Абанина неоднократно видели выпившим, а в последний вечер своей жизни он пил «паленую» водку стаканами.

Следователь делает вывод, что «Абанин проходил по дороге, в земельной поверхности которой имелся открытый проем указанного подвального помещения, который мог быть им не замечен ввиду плохой видимости, вне зависимости от нахождения в состоянии алкогольного опьянения».

Как говорится, пьяному море по колено, а здесь «не море» на пути оказалось, а дыра в земле, вот парень в неё и угодил. Правда, экспертиза показала, что погибший был трезв, но экспертиза могла ошибиться, ведь пятеро односельчан указали, что молодой человек выпивки не чурался.

Конечно, молодого человека искренне жалко, но сам виноват, а потому 18 августа 2010 года следователь Грачёв вновь отказывает в возбуждении уголовного дела. Отец погибшего пишет заявление в межрайонный следственный отдел, в котором убедительно просит разобраться в обстоятельствах гибели сына. Он едет в Бобров и встречается с руководителем отдела Александром Белоусом. По словам Владимира Алексеевича, юрист заявил ему, что уголовное дело не будет возбуждено, поскольку эксперт ясно указал, что погибший сам виноват в своей смерти.

Тем не менее 7 сентября руководство следственного отдела отменяет постановление следователя «в связи с неполно выявленными обстоятельствами дела». Следователь Грачёв присовокупляет в папку с документами ещё парочку малозначащих листочков и 29 сентября в возбуждении уголовного дела вновь отказывает.

Нина Васильевна Абанина от всей этой терзающей душу и сердце волокиты слегла в больницу. Врачи выходили её, но теперь медработники «скорой помощи» часто выезжают по хорошо известному им адресу. Она часто плачет и уже просила мужа отказаться от его борьбы за справедливость: «Видимо, так на роду нашему сыночку было написано».

Но отец непреклонен: «Я должен и обязан заступиться за сына, пусть и после его смерти, - написал он в редакцию «Коммуны». – В нашей стране исполнение закона носит выборочный характер. Только те могут рассчитывать на его обязательное действие, у кого есть власть, деньги или влиятельные покровители. Простому человеку остается только слёзы глотать».

Горькие слова, но, увы, это так. Десятки и сотни примеров есть на этот счёт. Вспоминаю случай трехлетней давности.

Сынку высокопоставленного воронежского городского чиновника в пьяной ресторанной драке сломали нос. Великовозрастный дитятя позвонил папе, и через 15 минут ресторан был окружен ОМОНом. Люди в масках жестко стали отсеивать правых и виноватых. От людей в погонах, прибывших на место происшествия, рябило в глазах. Всех драчунов увезли в милицию и там стали допрашивать так, как у нас умеют это делать. На следующий день было заведено уголовное дело, подозреваемый арестован, через три месяца он превратился в обвиняемого и предстал перед судом.

Вот и думайте, что в нашей стране имеет большую ценность – жизнь сельского парня или сломанный нос городского оболтуса?

Безусловно, преступления бывают разные. Попробуй раскрой убийство в десятимиллионной столице, где можно мгновенно скрыться в неизвестном направлении и спрятаться, как иголка в стоге сена. Но ведь раскрывают и суду предают! В Москве, что, сыщики особые, методы работы у них секретные или они просто дорожат своей профессиональной честью? В маленьком глухом поселке, где все друг друга знают, почти два года не могут раскрыть убийство. У нас в правоохранительных структурах любители на полставки трудятся или профессионалы, получающие за свою деятельность хорошие оклады?

После долгих проволочек уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.105 УК РФ, было возбуждено 26 января 2011 года. После этого появилась возможность эксгумировать тело погибшего парня, на чем настаивал его отец. Труп выкопали из земли и вьюжной ночью повезли в Белгород. Воронежским судмедэкспертам не верили ни Владимир Абанин, ни его адвокат Вячеслав Чуприн, в прошлом сам работник следственных органов.

- Сколько лжи и откровенного забвения своих обязанностей довелось нам увидеть! - говорит он. – Только возбуждения уголовного дела пришлось добиваться более девяти месяцев. Мне как бывшему работнику следственных органов абсолютно непонятны действия, а вернее – бездействие, таловских правоохранителей, которые дали преступникам возможность замести следы.

Белгородские медики тщательно, почти месяц, исследовали привезённый им печальный груз. В областном «учреждении здравоохранения особого типа» были проведены судебно-гистологические и криминалистическое экспертные исследования. Официальное заключение их однозначно: «Все выявленные при судебно-медицинской экспертизе повреждения образовались от действия тупых твердых предметов… Образование перелома костей свода и основания черепа, а также компонентов черепно-мозговой травмы в результате падения из положения «стоя на ногах» и ударе о тупые твердые предметы исключается… перелом большого рога подъязычной кости образовался в результате действия травмирующей силы в область левой боковой поверхности шеи с направлением спереди назад и слева направо, что возможно при сдавлении области шеи твердыми предметами в боковых направлениях».

Словом, пострадавший был жестоко убит. Сначала страшными ударами в левый висок ему раскололи череп, а потом ударами по горлу сломали кости гортани и последующими ударами вызвали кровоизлияние в мозг.

Можно ли после этого доверяться авторитету воронежских судмедэкспертов?

В этой истории есть ещё один эпизод, который не поддается объяснению.

Судмедэксперт Аннинского отделения областной судмедэкспертизы, завершив исследование трупа Абанина, берёт его брюки, зашивает ему в живот, и в таком виде, не сказав ни слова родителям, отдает им сына для погребения. Если это традиционная патологоанатомическая процедура, почему она не отражена в медицинских документах, и почему отец погибшего узнаёт о ней случайно? Или этот инцидент стоит квалифицировать как глумление над трупом умершего?

В ответ на просьбу родителей Андрея вникнуть в ситуацию редакция «Коммуны» направила запрос начальнику Следственного управления Воронежской области генералу Николаю Третьякову. Через две недели газета получила ответ, подписанный полковником юстиции М.С.Цуроевым.

Оказывается, возбуждённое уголовное дело 29.02.2012 вновь «приостановлено ввиду неустановления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого…ход оперативной работы находится на контроле следователя. В отношении судебно-медицинского эксперта, производившего вскрытие трупа Абанина А.В., в настоящее время проводится процессуальная проверка».

Фамилия следователя в ответе не упоминается, но если его фамилия Грачёв, то ничего хорошего от такого контроля ожидать не стоит. Сколько времени будет продолжаться и так называемая процессуальная проверка – тоже не известно...

Борис ВАУЛИН

• < Назад
• Вперёд >