2013 - 1 место - Тамара Гашимова "Забрать нельзя оставить"

Подробности

Категория: Конкурс работ о правах человека

Создано 11.12.2013 18:03

Декабрь 12, 2013

Автор: Инга

Просмотров: 4035

Три женщины борются за право растить и воспитывать семилетнюю девочку. Одна родила её, а потом отдала в детдом. Вторая написала отказ на предложение оформить опеку над своей двухлетней двоюродной сестрой. Третья почти три года назад приняла малышку в свою семью и до сих пор вместе с ней переживает её радости и горести.

Дюймовочка Анютка

Анечка Т. больше похожа на Дюймовочку из всем известной сказки. Такая же маленькая, хрупкая, с копной роскошных кудряшек, удивительной выразительности серыми глазами в обрамлении длиннющих ресниц. Но в свои семь с половиной лет ей пришлось пережить то, о чём подавляющее большинство её сверстников в окружении любящих пап и мам даже и не догадывается.

- Смотри, какой у меня ранец, и учебники какие красивые, и тетрадки!.. - показывает с нескрываемой гордостью Анютка. - Я умею считать и буквы писать. А вот мои куклы — Анжелика и Карина, я им волосы заплетаю.

В сентябре Аня, как и все семилетки, пошла в первый класс. Вместе со своей приёмной сестрой Дианой. Мы сидим в комнате девочек и болтаем. Анютка беззаботно щебечет о том, как сложно писать цифры и буквы, о школьных друзьях, сестрёнках и братишках, маленьком Андрюшке, о маме и папе, которые всё покупают и никогда не ругают.

- Ты маму и папу любишь?

- Да, сильно-сильно. Когда иду спать всегда их целую и желаю спокойной ночи. Они хорошие, разрешают качать Андрюшу в кроватке и играть на компьютере. А ещё они добрые. С папой мы играем в футбол и прятки. Маме помогаю пыль вытирать, посуду мыть, цветы на улице поливать. У меня лейка маленькая есть. У нас в саду груши растут, яблоки, вишни, и морковка с помидорами и огурцами.

- А кого ты ещё любишь? - спрашиваю, имея в виду сестёр и братьев. О родственниках девочки в этот момент и не думаю.

Несколько секунд она молчит, беззаботно-игривое настроение улетучивается, словно зонтики одуванчика от дуновения ветерка.

- Тётка Олька мне не нравится, она меня в бочку с холодной водой окунала, – поджав губки, отвечает Аня. – Юля с ней живёт, не хочу туда, там плохо, грязно. Хочу жить с мамой и папой, или с мамой Леной, её тоже люблю. Только не с ними...

Подтверждением слов девочки станут её рисунки, которые позже мне покажут воспитатели детского сада и психологи Службы по устройству детей в семью, подготовке и сопровождению замещающих семей, созданного на базе Кантемировского детского дома. Они расскажут о том, кому отдала своё крохотное сердечко Дюймовочка Анютка.

Также потом, собрав сведения о семье Ткаченко и Эккерт, узнав, что Юлия Эккерт взяла в администрации Колодезного бланки на выписку из дома, где сейчас проживает и где прописана Аня, я пойму, сколько правды было в словах и жалобах Эккерт. Но обо всём по порядку.

«Лишили наследства... из-за денег»

С Аней и её приёмными родителями Светланой и Юрием Ткаченко я познакомилась два с половиной года назад в Кантемировке. Своими впечатлениями об их большой и дружной семье, где детей не делят на приёмных и родных, поделилась с читателями «Коммуны» в статье «Если в доме живёт любовь». С тех пор о них ничего не слышала.

Кто знает, встретились бы мы снова, если бы недавно в редакцию не пожаловали две родственницы Ани – Ольга и Юлия Эккерт. Мать и дочь просили помочь им силой газетного слова вернуть свою племянницу и двоюродную сестру, которая живёт в семье Ткаченко, где её терпят только из-за опекунского пособия.

- Мы хотим её удочерить, она станет наследницей всего нашего состояния: недвижимости, золота, она у нас одна, – Ольгу Ивановну захлёстывали эмоции. - У Юли - огромный дом в Колодезном, недвижимость в Каменно-Верховке Каширского района. У меня - коттедж в селе Аношкино Лискинского района. У Ткаченко - крохотный дом и куча детей, в нём прописанных. Что там ей дадут? Они хотели её удочерить, чтобы лишить родственников, но мы вовремя вмешались. Мы воспитывали её с рождения. Мать Ани жила с моим братом, родила, начала пить, а потом и вовсе ушла из дома. Когда меня забрали в милицию, до сих пор не знаю, за что, Аню увезли в больницу. Это было 11 ноября 2008 года, мы в тот день находились на даче. Пока я отбывала наказание за преступление, которого не совершала, Анечка попала в Кантемировский детский дом.

- Я поехала туда осенью 2010 года, хотела оформить опеку, начала собирать документы, а потом узнала, что её отдали Светлане Ткаченко, - вступает в разговор Юлия. – Маму освободили в сентябре 2011 года, в апреле следующего 2012 года мы приехали к Ане на день рождения. Отнеслись к нам хорошо, мама ездила в Кантемировку два раза в неделю, я — реже, работала. Подарки привозили всем, не только Ане.

- В знак благодарности за то, что дают встречаться с племянницей, отдала им польский семисекционный кухонный гарнитур в упаковке, три телевизора, швейную машинку, много раз принимала их с детьми в доме в Колодезном, возила малышей в санаторий, лежала с Аней в районной и областной детской больнице, - продолжает Ольга Ивановна. - Мы дружили, я знала про Светлану всё. Она рассказывала, что в своё время её хотели лишить родительских прав из-за того, что она, работая официанткой, не могла постоянно приглядывать за ними. Приёмным детям варит кашу на воде, кормит хорошо только сына Сережу и мужа. Детей наказывает за то, что они жалуются. Аня до них была здоровой, никогда не болела, а теперь из больниц не выходит. Просили не отдавать её в детский сад и не делать прививки, так как у девочки подорван иммунитет, но нас никто не послушал. Зато своего шестилетнего сына в сад не отдали и от прививок освободили. Старшей дочке, у которой уже двое своих детей, купили квартиру на детские деньги. У неё шесть кредитов, на последний купила себе золотые украшения. Когда я приехала весной проведать Аню, Юрий Николаевич потребовал от меня денег, в ответ я написала заявление в полицию. Через два дня мне сообщили, что в рассмотрении дела отказано. Им-де Светлана Ткаченко сказала, что это я ей должна денег. Видят, что без Ани мы дышать не можем, вот и начали выжимать. Аня не знает ни одной буквы-цифры, никто с ней не занимается, из-за этого в школу не пошла. Написали, что она псих, что боится нас. Раньше дождаться не могла, когда приедем, а теперь такое… Если вы не поможете, дети там погибнут.

«В опеке отказать»

Слушаю, смотрю представленные мне копии документов, делаю пометки в блокноте.

Вот «акт о доставлении подкинутого или заблудившегося ребёнка» 13 ноября 2008 года в ОВД Нововоронежа. За полгода до этого папа Ани Николай Т. утонет в реке. В то время - с апреля 2007 года по январь 2009 года - мать девочки находится в местах лишения свободы. А вот отказ Юлии Эккерт от опеки над Анной Т., датированный 24 ноября 2008 года. В нём написано чёрным по белому: «Не могу взять двоюродную сестру, так как негде (орфография сохранена.– Т.Г.) не работаю, материально содержать не могу».

На следующий день выписывается повторное свидетельство о рождении Ани. Семнадцатого декабря опеку над девочкой оформляет жительница Нововоронежа Валентина С. Второго февраля 2009 года опеку передают Елене З., проживающей в том же городе. В марте мама Ани Елена Бабкина, выйдя на свободу, забирает девочку домой.

Седьмого июля 2010 года Аню на время привозят в Кантемировский детский дом в связи с трудным материальным положением семьи. В октябре Елену Бабкину лишают родительских прав. Через месяц, 24 ноября, руководитель отдела образования Каширского района А.А.Налётов подписывает акт «о нецелесообразности передачи на воспитание несовершеннолетней Анны Т. двоюродной сестре Юлии Эккерт... в связи с тем, что она ведёт аморальный образ жизни, не работает, по месту жительства характеризуется отрицательно». Вот справка о том, что за всё время нахождения Ани в детском доме Юлия Эккерт посещала её только один раз - в октябре 2010 года.

Седьмого декабря составляется медицинское заключение о множественных врождённых пороках развития Ани Т. Через неделю Светлана Ткаченко назначается её опекуном.

В сентябре 2011 года Ольга Эккерт выходит из мест заключения и только через семь месяцев приезжает навестить «горячо любимую племянницу». 19 марта Юлия Эккерт обращается в опеку Кантемировского района об установлении опеки над Аней. Там ей в этом отказывают и сообщают о принятом решении коллегам из Каширского района.

28 мая в Каширский районный суд поступает заявление Юлии Эккерт о её решении удочерить Анну Т. 31 мая такое же заявление, но уже в Кантемировский суд, приносят супруги Ткаченко. 26 июня судья удовлетворил их заявление. В ответ Юлия Эккерт подаёт апелляцию и пишет многочисленные жалобы во всевозможные инстанции.

Кантемировка – Каширский район

(Продолжение следует)

Источник: газета «Коммуна» № 152 (26174), 15.10.2013г.

Узнав об удочерении Светланой и Юрием Ткаченко Анны Т., Юлия Эккерт пишет апелляционную жалобу на решение Кантемировского суда. Удочерение приостанавливают, но поток обвинений и требований разобраться со всеми и вся не прекращается.

В жалобе на неправомочные действия работников опеки (Кантемировской - Т.Г.) от 27 июля 2013 года Юлия Эккерт пишет: «Видели: приёмных детей оскорбляют, подвергают психологическому насилию. Запугивают, если дети жалуются на то, как с ними обращаются в семье, что их дома плохо кормят. Такие жалобы были в школе. Сама Ткаченко-»мама» неоднократно говорила, что детей она ненавидит, и взяли их по одной причине – деньги. На детские деньги так называемые родители и живут. Что касается образования, им также некогда этим заниматься. Анна всегда в синяках и ссадинах, а также в шишках на лбу, за отказ кушать кашу на воде. В доме муляж туалета, действующий туалет на улице, ванна в отдельно стоящем сарае. В одной комнате проживают родители, во второй – их родной сын, в третьей – пятеро приёмных детей (четверо девочек и одиннадцатилетний мальчик), в четвёртой – компьютерная для папы. Уроки детям делать негде. У несовершеннолетней дочери Светланы Ткаченко нет спального места».

Ответом на такое послание стала прокурорская проверка. 23 августа и.о. прокурора Кантемировского района В.И.Коробейников отправляет Юлии Эккерт письмо и сообщает, что доводы, изложенные в её жалобе, не нашли подтверждения. В результате выезда по адресу было установлено, что «в семье проживают семь детей: двое родных и пятеро приёмных. Родители характеризуются положительно, к административной ответственности за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей не привлекались, а также не состояли в органах системы профилактики. Факты жестокого обращения, направленные против жизни и здоровья несовершеннолетней А.Т., не установлены».

В это же время Юлия Эккерт пишет уполномоченному по правам ребёнка Воронежской области Ирине Поповой. Просит оказать содействие в установлении опеки над своей двоюродной сестрой и снова перечисляет факты жестокости со стороны Ткаченко к приёмным детям.

Ирина Попова в своём ответном письме напоминает ей о том, по какой причине Анна Т. оказалась в семье третьих по счёту опекунов, о наличии акта отдела по образованию Каширского района о нецелесообразности передачи ребёнка двоюродной сестре (то есть Ю.Эккерт), о выявленных ещё до передачи в семью Ткаченко врождённых пороках развития и задержке физического развития Анны Т., что все дети этой большой семьи вне зависимости от того родные они или приёмные посещают Кантемировский лицей и детский сад №3 и об отсутствии информации в органах опеки и попечительства о неблагополучии семьи. А раз так, то законных оснований на передачу девочки от одного опекуна к другому нет.

В ответ Юлия Эккерт обвиняет областного омбудсмена в том, что проверка носила фиктивный характер. Опять и опять перечисляет все «злодеяния» супругов Ткаченко в отношении детей, заявляет о постановке Ани на учёт психиатра и добавляет, что несовершеннолетняя дочь Светланы Ткаченко также поставлена на учёт из-за попытки суицида. Копию письма отправляет Уполномоченному при Президенте РФ по правам ребёнка Павлу Астахову. Не обходит стороной и областного прокурора Николая Шишкина, требуя проведения «независимой, тщательной проверки» по изложенным ею же фактам.

В свою очередь Светлана и Юрий Ткаченко вместо того, чтобы спокойно растить и воспитывать имеющихся детей и ждать появления на свет нового малыша, с начала лета и до сего момента пишут в областной суд возражение на апелляцию, показывают многочисленным проверяющим, что и где у них растёт на огороде. Доказывают, что ванна и унитаз работают, как и положено. Открывают холодильники и кастрюли, чтобы показать - дети кушают супы и котлеты, а не кашу на воде. Юрий Николаевич, отправив Светлану Дмитриевну в роддом, отодвигает приятные хлопоты и последние приготовления перед возвращением жены и новорожденного сына домой и идёт доказывать в облсуд то, что и так уже подтвердили люди в погонах и без оных.

Доверяй, но проверяй

Выслушав обе стороны, перед тем как сделать определённые выводы, я решила самостоятельно проверить изложенные факты. Конечно, при помощи тех, кто по долгу службы или по-соседски сталкивался с героями этой публикации.

Начала с Кантемировки.Перво-наперво отправилась к участковому педиатру. Надежда Цеско работает в детской консультации Центральной районной больницы и на протяжении многих лет наблюдает за здоровьем детворы, проживающей в доме Ткаченко.

- Синяки на теле? Пустые кастрюли? - мои вопросы вызвали у Надежды Петровны недоумение. – Никогда такого не было. Мнение о семье самое хорошее. Мы приходили на патронаж без предупреждения: чистота и в доме, и во дворе всегда. Ходим и по вызову, когда кто-то из детей заболеет. Пища постоянно приготовлена: и первое блюдо, и второе. Светлана Дмитриевна - женщина спокойная, чистоплотная. Дети приучены к порядку, хотя некоторые из них раньше ни чистых простыней, ни зубной пасты и не видели. Прививки делаем Ане Т., график нарушен, потому что до приезда в Кантемировку её не прививали. Недавно все дети прошли углублённую диспансеризацию.

Отправляюсь к психоневрологу. К тому, у которого, по словам Ольги и Юлии Эккерт, стоят на учёте и Аня Т., и средняя дочь Светланы Ткаченко.

- Аню поставили на учёт 23 сентября 2010 года, то есть тогда, когда она находилась в детском доме, - врач-психоневролог Кантемировской ЦРБ Павел Ступченко поднимает документы. - Если судить по записи в медкарте, девочка отставала в развитии: ходить начала в год и пять месяцев, отдельные слова стала говорить к двум годам, фразовая речь была не развита. Это следствие социально-бытовой запущенности, видимо, в своё время воспитанию ребёнка уделили мало внимания. Наследственного фактора здесь нет. Супруги Ткаченко обращались ко мне по поводу повышенной тревожности Ани, которая, как они сказали, возникла после приезда тёти и двоюродной сестры. Мы проконсультировали их по поводу дальнейшего поведения. Вторая девочка на учёте не состоит.

Теперь – в отделение полиции, к инспектору по делам несовершеннолетних. Кому, как не ей, должны быть известны все «изъяны» семейного воспитания Ткаченко.

- Когда пришёл материал из прокуратуры с жалобой Юлии Эккерт, мы без предупреждения вместе с сотрудником ПДН Натальей Ждановой пошли к Ткаченко. Светлана Дмитриевна находилась в это время в роддоме в Воронеже. Несмотря на это в комнатах было чисто, еда приготовлена. У всех детей есть спальные места, игрушки, книжки, учебники, столы письменный и компьютерный. Пятого октября я снова пришла к ним и опять по жалобе, картина – та же. По поводу попытки суицида знаю со слов Эккерт, материалов таких у нас нет. Прежде Светлана Ткаченко не попадала в поле зрения сотрудников ПДН. Никаких анонимных сведений не поступало от соседей. Поверьте, соседи бы обязательно позвонили, если бы была причина.

Радость для Ани – жить вместе с мамой (Светланой Ткаченко)

В детском саду №3, который посещали все ребятишки этой большой и дружной семьи, и куда сейчас водят шестилетнего Серёжу, рассказали, что необходимости работы с родителями, какую проводят здесь, если у детей наблюдаются проблемы в развитии, не было. Учитель-логопед Алла ЛифенцоваМарьевская корректировала у Ани произношение «трудных» звуков: «Родители дома выполняли с ней дополнительные задания. Говорила девочка о маме и папе с удовольствием. О том, что ребёнок приёмный, догадаться было невозможно».

По словам педагога-психолога Натальи Иващенко, Аня - активная, жизнерадостная. Когда надо было нарисовать радость, она изобразила себя вместе с мамой, взявшись за руки, что говорит о взаимопонимании и единении в семье. Сережа тоже ходит в садик. Так же охарактеризовала отношения в семье Ткаченко и бывший воспитатель Ани Елена Ярцева. Синяков и шишек она никогда не видела, хотя кому, как не ей, можно было их заметить, особенно когда дети в маечках и трусиках укладывались спать во время сончаса.

(Продолжение следует)

Источник: газета «Коммуна» № 153 (26175), 17.10.2013г.

Доверяй, но проверяй

Иду дальше. В Кантемировский лицей, где учатся шесть детей из семьи Ткаченко. Аня и Диана – в первом классе, Лиза-младшая – во втором, Лиза-старшая – в пятом, Владислав - в шестом, Лена – в девятом.

- Светлана Дмитриевна и Юрий Николаевич Ткаченко – родители заботливые и внимательные, - рассказывает завуч по учебно-воспитательной работе Лариса Кубрак. – Постоянно приходят, интересуются, как дети адаптировались, нет ли проблем в учёбе. Социально-педагогическая служба у нас в школе хорошо работает. Если бы появилась хотя бы маленькая проблема, мы бы уже знали о ней.

Социальный педагог Елена Ярыгина, учителя первого и второго классов Елена Крицкая и Елена Сердюкова, классные руководители шестого, девятого классов Анна Ушакова и Людмила Оленева подтвердили слова Ларисы Вячеславовны:

- Поверьте, у нас есть с кем сравнить эту семью. У них всё в порядке. К урокам готовы, прогулов нет, родители в школе – частые гости.

Теперь – в детский дом. Сюда, а точней – в Центр сопровождения и развития ребёнка (именно так с недавнего времени он стал именоваться), семья Ткаченко приходит с завидной регулярностью. Детвора занимается с психологами и логопедами, Юрий Николаевич – на консультации, например, по поводу детской невнимательности на уроках. Весной он вместе с женой здесь же учился в школе приёмных родителей. Хотя им как действующим опекунам можно было и без неё обойтись. Но, по их мнению, знания лишними не бывают. Все вместе участвуют и в театрализованных представлениях, и во всех других мероприятиях, проводимых в центре.

- Видно, что Ткаченко осознанно решили создать приемную семью, не спонтанно, - уверена руководитель службы по устройству детей в семью Елена Павлова. – Они переживают за них, помогают адаптироваться к нормальной жизни и забыть прежнюю, где были голод и грязь. Приучают к труду: заправлять за собой кровать, мыть обувь, полы, посуду. Все обязанности по дому распределены. В этой семье сильно развито чувство ответственности и заботы друг о друге. У Ани взгляд счастливого ребенка, она была в детдоме полгода, но таких глаз мы у неё не видели. В семье она оттаяла, почувствовала себя любимой.

- Влад живёт у них чуть меньше двух лет, помню его ещё по реабилитационному центру: нервный, не приученный ни к чему, норм поведения не знал, никому не доверял, даже в глаза не смотрел, - делится своими наблюдениями педагог-психолог Надежда Скосарева. – Ткаченко поставили его на ноги, вернули к нормальной жизни. Чувствуется тепло в их семье, видно, что здесь детей любят. Недаром двенадцатилетняя Лиза Ш. попросила их удочерить её. На такой шаг от плохой жизни не идут.

Но безоговорочно радоваться за мальчишек и девчонок, которым вернули детство, мешал засевший в мозге червячок сомнения. Ведь на чем-то должны были основывать свои многочисленные жалобы Ольга и Юлия Эккерт. Оставалось проверить условия проживания детей, поговорить с ними, посмотреть на всё своими глазами. Но перед тем как отправиться в дом к Юрию и Светлане Ткаченко, решила заглянуть в отдел опеки и узнать, на каком основании в марте этого года Юлии Эккерт отказали в установлении опеки над Аней Т.

- Действительно, в марте Юлия Эккерт обратилась к нам с пакетом необходимых документов по поводу установления опеки. Ей было отказано. Ребёнок, находящийся в семье приемных родителей, не подлежит передаче в другую семью в виде опеки, только – на удочерение. Опекун со своими обязанностями справляется, к тому же Светлана Дмитриевна не согласилась отдать Аню, посчитав, что ей там будет хуже, - заявила начальник сектора по опеке и попечительству Администрации Кантемировского района Элла Степаненко.

Если в доме живёт любовь

Так называлась моя статья, в которой я рассказывала о семье Ткаченко весной 2011 года. Эти же слова хочу поставить в подзаголовок и сейчас, потому что воочию убедилась: с тех пор там ничего не изменилось. Любовь и тепло сквозят в каждом взгляде, в каждом слове, в каждом жесте.

Меня, как и всех, кто был в их доме, снова поражает идеальная чистота. Как будто здесь и не живут восемь (!!!) детей. Ни соринки, ни пылинки. Носочки на ребятах, бегающих по полу без обуви, безукоризненно чистые, как будто только из магазина, хотя видно – стиранные. Стоит ли говорить про футболки, шорты, платья?

Но, отодвинув в сторону эмоции, иду проверять - соответствуют ли слова в жалобе действительности. Нажимаю на кнопку слива унитаза - работает, как и положено. Открываю краны в ванной – есть и холодная, и горячая вода, слив действует. Считаю кровати – семь для средних и старших, одна – для новорожденного, двуспальная – для родителей. У девочек – своя комната, у мальчишек – своя.

Заглядываю в холодильник, в кастрюли на плите. Сливочное масло, творожки, йогурты, сыр, сметана, борщ и макароны с котлетами. Всё как в обычных семьях.

Столы – письменный и компьютерный – используются по назначению. Лиза-старшая и Влад учат уроки. «Скоро купим ещё один, уже нашли место, куда поставить», - комментирует глава семейства.

Учебники, тетрадки, книжки расставлены на полках.

Выхожу во двор. Грядки перекопаны, от увядшей ботвы - ни следа. Бассейн убран до следующего лета. В песочнице – машинки, совки и ведерки. Кладовка, чулан для сельхозинвентаря и строительных инструментов, небольшая банька, на задворках – деревянный туалет. Куры, утки, собака на цепи – такого добра сплошь и рядом, в любом сельском дворе.

- Летом палатку во дворе ставили, детвора там от солнца пряталась, да затевала свои нехитрые игры, - рассказывает Юрий Николаевич. - В туалет на улице бегают, когда играют во дворе или поливают огород - ближе и быстрей, разуваться не надо.

Возвращаемся в дом. Продолжаю «копаться» дальше. На мои вопросы Юрий и Светлана отвечают открыто, спокойно, без тени лукавства или недосказанности:

- Сейчас у нас три кредита, брали на покупку семиместной «легковушки» и на ремонт, поменяли окна и отопление, перепланировку в доме сделали, построили подвал. Заготовили материал — кирпичи, блоки для дальнейших работ. Марина (старшая дочь Светланы Ткаченко.– Т.Г.) с детьми снимает квартиру недалеко от нас. Свою, доставшуюся мне от родителей и подаренную потом ей на свадьбу, сдаёт. Она находится далеко от нашего дома, за железной дорогой. Деньги, причитающиеся за удочерение, мы еще и не получали. Так же, как и материнский капитал, положенный за рождение Сережи. Сто тысяч Андрюшкиных выплатят только через три года. Так что все обвинения со стороны Эккерт о том, что мы на детские деньги купили дочери квартиру, - беспочвенны. Бюджет семьи действительно составляет 90 тысяч рублей. Сюда входит зарплата Светланы Дмитриевны - 24 тысячи рублей. Сейчас после удочерения Лизы-старшей, стало меньше. Моя пенсия — 13 тысяч. Доход от ИП - около 30 тысяч рублей. Всё зафиксировано. Судья говорил, что надо считать всё: и детские пособия, и те пособия опекунские, которые платит государство на содержание приёмных детей. Пенсии по потере кормильца, которые получают Аня, Диана и обе Лизы, не включаем в доход. Мы их не тратим, они хранятся в банке. Дальше, телевизоры и кухонную мебель Эккерт нам отдали сами. Когда привезли домой, увидели, что нет фурнитуры, а техника не работает. Шкафы, точней, фанерки, так в сарае и пылятся, телевизоры выкинули на свалку.

Мы разговариваем в компьютерной комнате. Андрюшка спит в родительской, Лиза-старшая и Влад учат уроки, младшие играют в двух остальных. Лена – на секции. Никто никому не мешает, не кричит и не дерётся. Анечка то и дело подходит к маме, обнимает её двумя ручонками, целует и снова бежит играть…

Слово за слово, вот и Лена пришла. После ужина – за уроки. Собирается после окончания девятого класса поступать в Россошанский педагогический колледж на специальность «психология», потом планирует продолжить обучение в вузе.

- Хорошо, что родители приняли ребят в семью, понимаю, что всех не возьмёшь, но хотя бы этим поможем. Мне все одинаковы, все родные и любимые. Сначала, в девять лет, когда они пришли к нам, ревновала к родителям, но потом поняла, что для них разницы между нами нет.

- Они мне родные, а не мама, я не хочу снова пережить пьянки, грязь в доме, ругань, - признаётся Лиза-старшая. – Меня никто не заставляет помогать по хозяйству, просто самой интересно. Хорошо, когда в доме много детей. Папа сначала крестил меня, а потом удочерил. Так что он теперь «папа в квадрате».

Владимир Подшивалов, живущий рядом, такими многоголосыми соседями не тяготится. Недаром же он согласился в своё время стать крёстным Лизы-младшей. Ему, как и Ткаченко, очень важно и радостно, что в их семье царит лад и любовь.

(Продолжение следует).
Кантемировка – Каширский район

Источник: газета «Коммуна» № 154 (26176), 18.10.2013г.

«Я просто заберу её за деньги»

Вернувшись из Кантемировки, утром следующего дня еду в Каширский район, в село Колодезное, где живут тётя Ани Т. Ольга и её двоюродная сестра Юлия Эккерт, которая надеется удочерить Аню.

«Мы живём в коттедже, а они – в крохотном домишке», - говорила мне Ольга Эккерт при нашей первой встрече, описывая собственные жилищные условия и семьи Ткаченко.

Двухэтажный дом, в котором пока ещё проживают Ольга и Юлия Эккерт, и где прописана Аня Т., на коттедж мало похож. Он был построен в 1958 году как контора свеклопункта. Потом, когда во всем известные времена организация приказала долго жить, здание продали. Юлия Эккерт оформила право собственности на него в 2006 году.

Оштукатуренные стены покрыты сетью разнокалиберных трещин, местами штукатурка отвалилась вовсе. Над побелкой поработали погода и время. Относительно прилично выглядит только фасад. Часть окон поменяли на пластиковые, до остальных, видно, руки не дошли. Так же, как и до заложенных блоками оконных проёмов. Так и стоят неоштукатуренные.

Не хватило рабочих рук и на то, чтобы довести до ума пристройку, особенно верхнюю её часть – застеклённую некогда лоджию. Густая сетка оконных переплётов завешена тряпкой, стекол практически нет.

Заходим внутрь.

- Не разувайтесь, - улыбаясь, говорит Ольга Ивановна. – У нас, как в Европе, в доме ходят в обуви.

Кому как, но мне это показалось, мягко говоря, странным. В странах Европы, как известно, тротуары и проезжую часть моют специальными шампунями. По нашим, в лучшем случае, раз в месяц пройдёт специальная техника, чтобы сгрести наросты из земли и песка вдоль бордюров. На улице Коммунистической, где расположен коттедж Эккерт, тротуаров нет и в помине - асфальтированная дорога да серые от пыли обочины, уныло тянущиеся вдоль домов.

В просторной прихожей, комнатах, кухне отсутствие хозяйской руки ощущается ещё больше, чем во дворе и заброшенном саду. Всё пропитано непонятным запахом, исходящим то ли от давно не мытых полов, то ли от обитающих в доме котов и собаки. Пыль по углам, задрапированные тканью потолки давно уже облюбовали мухи. Окна завешены неопрятного вида тюлем или просто тряпками.

Заходим в комнату Ани, перегороженной пополам шкафами. За ними проглядывают неоштукатуренные стены. На двуспальной кровати – куклы, произведённые ещё в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого столетия.

После нашей первой встречи в редакции осталось несколько вопросов. Отвечала на них, как и прежде, Ольга Ивановна.

- Вы освободились из мест заключения в сентябре 2011 года, к Анечке, так горячо вами любимой, добрались лишь в апреле 2012 года. Что мешало приехать раньше?

- Денег не было, Юля только начала работать, прямого поезда до Кантемировки нет, на такси надо пять тысяч рублей отдать плюс столько же на подарки. На электричках ездить не могу, сознание теряю. Приехали на день рождения, Аня просила забрать её. Недавно ездила к Елене Бабкиной. Если ей отдадут Аню, я просто заберу девочку у неё за деньги.

- Как вы с ней познакомились?

- Её соседка попросила помочь продать свою квартиру, она же и рассказала о том, что напротив живут сестра с братом, которые накопили долги по «коммуналке», что они хотят жить в частном доме. Когда продала их квартиру в Советском районе Воронежа, Лену и Пашу, её брата, забрала жить к себе. Он учился на тракториста, я была очень к нему привязана. Лена закрутила роман с моим братом Колей.

- Квартиру продали, а что купили им взамен?

- А сколько за это время денег проели?! Она, квартира эта, ничего не стоила. Мы отдали долги по «коммуналке», потом рассчитались с бандитами, которые её прессовали. Через некоторое время купили квартиру в Каменно-Верховке. Половину оформили на Пашу, вторую - на Юлю. Елена до сих пор пьёт, хотя и боится своего мужа. Они как-то приехали ночью пьяные, сломали мне забор. Потом в полиции встретились с ними.

Юлия Эккерт, по её словам, работает администратором в гостинице «Отдохни» в Воронеже.

- Собираюсь уходить с работы, - вдруг заявляет она. – Как только оформлю предприятие, займусь недвижимостью, открою гостиницу. Я окончила юридический техникум в Воронеже.

- Коле и Лене купила дом рядом с нами, но они там жить не стали, пришлось продать его, - продолжает Ольга Ивановна. Жили у нас, здесь Аня родилась, затем Вика, её сестра. Потом, когда Коля и Паша утонули, Лена ушла от нас. Я 18 лет занималась недвижимостью, всё, что у нас есть, Ане достанется.

- Разве нельзя будет в том случае, если семья Ткаченко удочерит её, передать всё ваше добро Ане, когда ей исполнится 18 лет, и она будет считаться самостоятельной?

- Так у неё фамилия будет другая, вдруг они уедут куда, как мы её найдем?

Говорить о том, что, при желании, можно даже иголку в стоге сена отыскать, не стала. Дальше наш путь лежал в администрацию села и к соседям.

В администрации выяснилось, что Юлия Эккерт собралась выписываться из своего дома, в котором мы только что побывали и где до сих пор прописана Аня. Этот дом фигурирует во всех документах, которые она представила для удочерения девочки.

- Третьего октября этого года мы подписали её заявление о снятии с регистрационного учёта, - рассказывает глава администрации села Колодезное Иван Каляпин. – Выписалась она или нет, не знаю.

По словам сотрудников администрации, соседей, и мать, и дочь слывут людьми непорядочными:

- Первая при продаже домов и квартир многих обманула в Нововоронеже и Кашире, якобы за это её и посадили. Вторая никогда и нигде не работала, когда мать арестовали, пила и гуляла. Тут-то в их дом зачастили инспекторы по делам несовершеннолетних, в очередной раз и забрали Аню вместе с Викой. Свекровь Ольги Ивановны жила с ними, так как её квартиру в Лисках продали, деньги забрали, а потом бабку отправили в дом престарелых. Когда Ольга Ивановна освободилась, в доме наступил порядок. Сама она не пьёт, не курит. Приучала девочку называть себя бабушкой, Юлю – мамой. Раньше она с Аней носилась, как с писаной торбой, а сейчас – кто знает, что у неё в голове. Она перед арестом скрывалась с Аней и козой, которую специально купила, чтобы поить ребёнка молоком. Девочку забрать хочет Ольга Ивановна, не Юля, нет у неё материнских чувств. Как мама скажет, так и будет. Оформят ребёнка на дочь, а воспитывать будет мать.

Поговорить с сотрудником сектора опеки Отдела образования Каширской районной администрации Еленой Мещеровой по поводу семьи Эккерт не удалось. Очень уж хотелось выяснить - была ли она в их доме, подписывала ли акт о жилищных условиях, необходимый при установлении опеки или удочерении? В тот день она находилась в командировке в соседнем районе. Договорились встретиться после выходных.

В понедельник её телефон не отвечал, в Отделе образования сказали, что Елена Михайловна ушла в отпуск. Позже мы созвонились с инспектором по делам несовершеннолетних Каширского района Еленой Андреевой.

(Окончание следует).

Кантемировка - Каширский район

Источник: газета «Коммуна» № 156 (26178), 22.10.2013г.

Вот что рассказа Елена Андреева:

– Помню и Юлию Эккерт, и Елену Бабкину. Против последней возбудили статью за жестокое обращение с детьми: она употребляла спиртные напитки, не смотрела за дочками, не лечила их. В доме постоянно собирались посторонние люди. Когда приехали забирать детей, там были и Юлия, и Елена. Попасть внутрь смогли только через второй этаж, так как нам никто не открывал. Увидели детей, еле слёзы сдержали - голодные, не ухоженные. У младшей на спине, лице и плече были ожоги. Видно, напившись, мать положила её зимой возле батареи и забыла там. В больницу не обращалась, боясь ответственности. Ожоги зарубцевались самостоятельно. Юля тогда часто отлучалась из дома. Считаю, что ребёнок не может жить ни с матерью, ни с двоюродной сестрой. Опыт моей работы подсказывает, что люди кардинально не меняют своё поведение и привычки.

Из Колодезного отправляемся в Каменно-Верховку, к биологической маме Ани Елене Бабкиной, решившей восстановиться в родительских правах.

Приехать к дочке не смогла…

Дом, где живёт Елена Бабкина, нашли быстро. В Каменно-Верховке он один такой. Двухэтажный, на два подъезда, в каждом – по восемь квартир. В подъезде Елены заселены практически три квартиры.

Поднимаемся на второй этаж, заходим. В двухкомнатной квартире, которую Ольга Эккерт купила Елене, продав её трёхкомнатную в Воронеже, её нынешней хозяйке принадлежит только одна комната. Вторая значится за Юлией Эккерт.

В зале, который служит Елене и её мужу Евгению и гостиной, и спальней, – стандартный набор мебели: диван, кресла, стенка и журнальный столик. На стене – вышитые Еленой цветы. На балконе сушится выстиранное белье. Чисто, уютно. Открываем дверь во вторую комнату. Одна стена оклеена обоями с детским рисунком, на остальных – остатки старых.

Прошу Елену рассказать её версию знакомства с семьёй Эккерт, о том, как она попала в эту квартиру, собирается ли она вернуть Аню?

- Мы с братом Пашей жили в Воронеже. С Ольгой Эккерт познакомила соседка, которая меняла свою квартиру. Мне было 20 лет, Паше — 16. Я работала продавцом в магазине, братишка учился в Рождественской Хаве на механизатора. Паше нужны были деньги на дорогу, еду. Да и мне хотелось приодеться. А доходы — его пенсия и моя копеечная зарплата. Незаметно накопились долги за «коммуналку». Ольга Ивановна пугала, что квартиру заберут за долги и дадут меньшую в пригороде.

Обещала, что сделает ремонт в нашей квартире, продаст её, купит нам по однокомнатной в Нововоронеже, да ещё деньги останутся. Квартиру продали в 2001 году и переехали жить в Колодезное. Деньги нам не отдала, говорила, что сама купит жильё, тогда и остаток вернёт. Не думали, что обманет — как же, вместе живём, едим. Эту квартиру она купила в 2004 году, две трети оформила на Пашу, остальное — на свою дочь. Мне не досталось ничего. Всё это время она «искала подходящий вариант». Успокаивала, что надо подождать: то район плохой, то квартира. Сошлась с её братом Колей, в 2006 году родила Аню. Сначала жили в Нововоронеже с Пашей и Юлей. Муж помогал своей сестре отделывать дом в Колодезном. Ольга Ивановна забрала нас, когда Ане исполнилось три месяца. Через год переехали в Нововоронеж в малосемейку с дочкой, Пашей и Колей.

- За что вас лишили свободы?

- В 2000 году меня «подставили» на краже, дали два года условно. Я ездила отмечалась, а когда Ольга забрала нас к себе, перестала это делать. За это и посадили в 2007 году, два года условного срока заменили на реальный. Ане тогда был год, оставила её с Ольгой Ивановной и Юлей. В это время Паша и Коля утонули в Дону, вроде, в сетях запутались. Когда освободилась, Аня была в Нововоронеже у опекунов. Забрала её сразу, снова стали жить в Колодезном. Однажды приехали специалисты Отдела опеки из Нововоронежа, сказали, что здесь жить невозможно, и мы уехали жить к моему отцу в Чистую Поляну Рамонского района. Когда через полгода у отца обнаружили туберкулез, вернулись в Колодезное. Чуть позже на свет появилась Вика. Когда теперь уже каширская опека забрала девочек, я стала питаться отдельно от Эккерт, деньги давать перестала, вот они и выкинули меня на улицу. Они, как мне кажется, надеялись на мой материнский капитал, обещая взамен отписать первый этаж дома в Колодезном.

- Сколько раз вы ездили к Ане в Кантемировку?

- С января по апрель 2012 года приезжала каждые две недели. Хотела поехать к Ане на день рождения, но узнала, что именно в этот день туда собирается Ольга Ивановна, и отказалась, отправив подарок по почте. Туда и алименты переводила. Аня, когда меня увидела, сразу назвала мамой и бегом на руки. В этом году была у неё один раз.

Да, вот ещё что. Когда я отбывала срок, Паша писал мне, будто бы Ольга Ивановна, увидев, в какой грязи находится Аня, сломала Юле обе ноги. Та долго ходила на костылях. Кстати, припоминаю, что после первого семестра её отчислили из юридического техникума в Воронеже.

- Ольга Ивановна сильно к Ане привязана, как вы считаете?

- Не смешите, - Елена смотрит на меня, как на доверчивого ребёнка. - Она Юлину комнату обещала отдать Ане, мы на радостях начали там ремонт делать. Потом она сообщила, что передумала. В этой квартире была перевалочная база. Она сюда временно помещала тех, чьи квартиры продавала. Второй раз написала заявление на восстановление в родительских правах. Первый раз отказали - то справок нет, то алименты не плачу, то брак не зарегистрирован. Сейчас выплатила 80 тысяч, осталось примерно столько же, брак зарегистрировали, работаю постоянно в Нововоронеже. Мы с мужем зарплату на себя практически не тратим, стараемся погасить долги по алиментам и сделать ремонт в квартире. Женя тоже старается больше заработать, чтобы помочь мне быстрей рассчитаться, и вернуть Аню.

Вспоминаю, что Ольга Эккерт говорила о последнем визите Елены к ней: дескать, «приехали пьяные и забор сломали».

- Пила, когда жила в Колодезном, как сюда приехала два года назад, совсем забыла, что это такое. Забор треснул ещё раньше, Женя в темноте не разглядел, где калитка, взялся, чтобы открыть, он и сломался. Мы ей за это в полиции деньги отдали.

Действительно, на алкоголичку Елена не похожа. Нормальная женщина, которая пытается вернуть себе потерянного ею по собственной слабовольности ребёнка. Спускаемся к соседке, как говорится — доверяй, но проверяй. Баба Шура подтверждает: пьяной Елену никогда не видела, с мужем живёт мирно, на работу ездит в Нововоронеж, в свободное время возится на своём крохотном огородике, цветы в палисаднике высаживает.

Спрашиваю об Ольге и Юлии Эккерт. Настроение бабы Шуры резко меняется. Ни слова доброго о них в ответ не услышала...

Семья Ткаченко: все родные, все свои. Фото Тамары Гашимовой

В выходные Елена Бабкина собиралась приехать в Кантемировку, чтобы два дня провести вместе со своей старшей дочерью. Стоит ли говорить, как ждала её девочка. Но встреча не состоялась. Юрий Николаевич смог дозвониться Елене лишь вечером в воскресенье. Она сказала, что внезапно заболела и сейчас лежит в больнице с высокой температурой, но пообещала обязательно приехать на заседание областного суда во вторник, 15 октября.

Она и приехала. Да не одна, а вместе с Ольгой и Юлией Эккерт. С теми, кто, по её словам, искалечил всю её жизнь. В тот день в Воронеже рассматривалась апелляция Юлии Эккерт на решение Кантемировского районного суда по поводу удочерения семьёй Ткаченко Ани Т. Удивительно, но в суде Елена Бабкина ни словом не обмолвилась о своём желании вернуть Аню.

А вот Светлана Ткаченко на заседание приехать не смогла, несмотря на требование судьи. Триста верст, и это только в одну сторону, с новорожденным в машине, — испытание тяжёлое. Из-за этого рассмотрение апелляции состоится через месяц.

Не знаю, какое решение примет суд, или, может быть, снова отложит рассмотрение дела по каким-либо причинам.

Так же, как не знаю, будут ли и дальше инспектора по делам несовершеннолетних, специалисты прокуратуры, опеки и прочих заинтересованных в этом деле структур терзать бесконечными проверками семью Ткаченко. Может, лучше отправить несколько проверяющих, чтобы они собственными глазами увидели, в каких условиях проживает Юлия Эккерт, а не всецело доверяли бумагам, составленным ещё весной?

Не лучше ли убедиться в зрелости принятого Еленой Бабкиной решения восстановиться в родительских правах? Подождать, пока она соберёт для этого необходимые документы и рассчитается с задолженностью по алиментам? Ведь она мать и, по закону, имеет преимущественное право на собственного ребёнка.

А может, стоит отправить психологов и к Юлии Эккерт, и к Елене Бабкиной, чтобы они при помощи тестов, а ещё лучше - в живом разговоре, выяснили истинные причины так внезапно возникшей любви к девочке, которую в своё время они предали? Мы со своей стороны обещаем следить за развитием ситуации.

Неделю назад, когда была опубликована вторая часть статьи, мне позвонили из передачи «Пусть говорят» с просьбой помочь связаться с героями моей публикации. Спустя полчаса раздался звонок из Кантемировки. Юрий Ткаченко сообщил, что они отказываются ехать в Москву для участия в съёмках. Он не хочет, чтобы на его семью публично, на всю страну, пролились потоки грязи и обвинений, так до сих пор и не подтверждённые ни одним проверяющим. «У нас дети растут», - объяснил он мне принятое решение…

P.S. Каждое слово этой статьи подтверждено записями разговоров с главными героями на диктофон.

Тамара Гашимова

Кантемировка – Каширский район, Воронежская область

Источник: газета «Коммуна» № 157 (26179), 24.10.2013г.

• < Назад
• Вперёд >